Сон брахмана

В это время пуджари, как обычно, совершал подношение бхоги Гопинатху. Мысли обоих брахманов были в тот момент далеки от Мадхавендры Пури. После подношения они приняли прасад и легли спать. Во сне главный пуджари увидел Гопинатха, Который сказал ему:

«О, пуджари, тебе невдомек, что один горшок кшира Я украл для Мадхавендры Пури и спрятал его у Себя под одеждой. Он — лучший из Моих преданных, и сейчас находится здесь, на рыночной площади. Он голоден; разыщи его и дай ему этот прасад. Ты полагаешь, что после предложения взял двенадцать горшков, однако это не так: благодаря влиянию Моей иллюзорной энергии их у тебя всего одиннадцать. Последний горшок ты найдешь у Меня под одеждой. Возьми его и отдай Мадхавендре Пури».

Пуджари был поражен услышанным. Однако, встав и открыв дверь, он обнаружил под одеждой Гопинатха горшок с кхиром. От прасада исходил пленительный аромат. Он взял его и, не мешкая, отправился в город, обходя рыночную площадь и громко взывая в поисках Мадхавендры Пури:

кшира лаха эи, йара нома ‘мадхава—пури’
тома лаги' гопинатх кшира кайла чхури

«О, Мадхава Пури! Где же ты? Возьми этот кхир — его для тебя украл Гопинатх. Он знает, что ты голоден, и потому Он утаил его, чтобы ты насытился. Где же мне найти человека по имени Мадхава Пури?»

Услышав эти слова, Мадхавендра Пури вначале растерялся от изумления, но затем промолвил: «Я здесь», обнаружив, таким образом, свое присутствие. Пуджари стал громко возносить ему хвалу со словами: «Возьми этот кхир. Сам Гопинатх украл его для тебя». Мадхавендра Пури вкушал прасад в величайшем восторге, он был опьянен божественной любовью. Глиняный горшок, в котором находился кхир, он завязал в узел своей одежды.

Затем ему в голову пришла мысль, что завтра эта новость разлетится по свету, и люди станут считать его великой душой. Поэтому, опасаясь почестей, он в тот же день бежал из Ремуны и направился в Джаганнатха Пури. Но по прибытии в Пури-дхам он обнаружил, что все уже знают о том, как Гопинатх украл для него горшок кхиру. Новость достигла Пури быстрее его самого, и избежать восхвалений было невозможно.